Речь медиаэколога Нила Постмана, которую он произнес на конференции в Денвере, Колорадо в 1998 году. Ученый попытался выделить пять главных изменений, которые происходят в обществе после распространения новых технологий, главным образом -- коммуникационных.Перевод Тамары Колос
Вас, конечно, интересует, что же может случиться с верою в новом тысячелетии. В придачу к нашим компьютерам, которые рискуют получить нервный срыв на смене тысячелетий, существует огромное количество невероятных сплетен о XXI веке. Будто он поставит нас перед уникальными проблемами, о которых мало что известно, но к которым следует тщательно подготовиться. Но я сомневаюсь, что ХХІ век поставит перед нами проблемы более ошеломляющие и дезориентирующие, чем те, с которыми мы сталкнулись в этом или предыдущих столетиях.
Но для тех, кто слишком нервничает по поводу нового тысячелетия, я могу дать некоторые, на мой взгляд, хорошие советы, как противостоять подобному. Советы от людей, которым мы можем доверять больше чем президенту Клинтону или даже Биллу Гейтсу. Генри Торо сказал так: «На своём пути мы находим всё более совершенные способы, которые ведут неизвестно куда, ведь цель – несовершенна». Гёте высказал такую мысль: «Каждый день старайся послушать хорошую песню, стихотворение, увидеть картину и, если возможно, сказать несколько умных слов». Сократ сказал нам: «Жизнь, над которой не раздумываешь, не стоит жить». Если бы хватило время, то можно было бы процитировать, что говорили Иисус, Исайя, Мохаммед, Спиноза и Шекспир. Суть цитат одна и та же: от себя не убежишь.
Эта человеческая дилемма существует и будет существовать всегда. Обманчиво думать, будто технологические изменения нашей эры отдали должное мудрости столетий и мудрецов. Мы живём в технологическом веке. Поэтому у нас есть некоторые специфические проблемы, о которых Иисус, Сократ не говорили и не могли говорить. Я недостаточно мудр, чтобы вещать о противостоянии этим проблемам. Скажу только о нескольких вещах, к которым нужно обратиться.
Я назвал своё выступление: «Пять вещей, которые мы должны знать о технологических изменениях». Мои идеи базируются на тридцатилетнем изучении истории технологических перемен, но я не считаю эти идеи академическими или эзотерическими. Надеюсь, они пригодятся в наших размышлениях о влиянии технологии на религиозную веру.
Идея№1: Технологические перемены – это обмен.
Я люблю называть это сделкой Фауста. Технология даёт и технология забирает. Это значит, что на каждое новое предложенное технологическое преимущество всегда есть соответствующие убытки. Вред может превышать пользу. Или наоборот – польза может быть довольно ценной. Это скорее может показаться банальностью, но вы будете поражены количеством людей, которые верят, будто новые технологии благо. Вспомним про энтузиазм, с которым большинство людей оценивает компьютер. Часто они совершенно не обращают внимания на причиняемый компьютером вред. Такой подход опасен. Например, автомобиль обладает рядом очевидных достоинств, но он отравляет наш воздух, душит наши города и разрушает красоту природных пейзажей. Или задумайтесь над парадоксом новой медицинской технологии, которая блестяще помогает врачеванию и в то же время негативно влияет на профессиональные навыки врачей, которые вообще неспособны работать без новейшей техники, особенно в отрасли диагностики. Это своеобразная профессиональная деградация.
Также следует вспомнить об интеллектуальных и социальных преимуществах, которые обеспечил нам печатный станок. Он дал Западу прозу, но сделал поэзию экзотичной и элитарной формой общения. Он дал нам индуктивную науку, но вместе с тем и унизил религиозные чувства до уровня суеверий. Печать дала нам современную концепцию нации-государства, но превратила патриотизм в убогие, если не сказать, полуживые эмоции. Мы можем даже сказать, что издание Библии на разных языках создаёт впечатление, будто Бог был англичанином, немцем или французом. Печать низводит Бога до уровня местного монарха.
Возможно, лучше всего свою идею я мог бы выразить не с помощью вопроса: «Что будет делать новая технология?», а через совершенно противоположный: «Что новая технология делать не будет?». Последний важнее именно потому, что его очень редко задают. На самом деле, я бы запретил кому-либо говорить о новых информационных технологиях, пока человек не продемонстрирует своих знаний о социальных или психологических эффектах алфавита, механических часах, печатном станке, телеграфе и т.п. Другими словами, надо сознавать, в какую цену обходятся новые технологии. В таком случае, идея номер один состоит в том, что культура всегда платит за технологию.
Идея№2: Каждая новая технология приносит пользу одним, а вредит другим.
Вторая идея проистекает из первой. Преимущества и недостатки новых технологий никогда не распределяются поровну, справедливо между населением. Есть и такие люди, которых новации совсем не касаются. Снова прибегнем к примеру. Про печатный станок Мартин Лютер в XVI веке сказал, что это один из благороднейших и необыкновеннейших Божьих актов милосердия, потому что дело Евангелия благодаря ему прогрессирует. Слово Божие будет лежать чуть ли не на каждом кухонном столе христиан, то есть массовые издания Библии подрывают власть церковной иерархии. Протестанты того времени одобряли это нововведение. Недовольные же католики приходили в ярость.
Или возьмём другой пример. Телевидение в Америке господствует сильнее, чем где-либо в мире. Здесь много людей, которые думают о нём как о благе. Особенно это касается тех, кто получил высокооплачиваемую работу на телевидении: администратор, продюсер, диктор, менеджер рекламы. С другой стороны, телевидение может вытеснить такие традиционные профессии как школьный учитель. Ведь современная школа тесно связана с изобретением печатного станка. Она даже может рассматриваться как его порождение. Её будущее зависит от того, какой вес будет иметь в будущем печатное слово. Конечно, мало надежды, что телевидение проиграет в борьбе с печатным словом. Поэтому школьные учителя, которые являются энтузиастами в борьбе за своё место в учебном процессе, вызывают в моём воображении образ такого себе средневекового кузнеца. Он не только поёт хвалу автомобилю, но и верит, что его бизнес в автомобильную эру возрастёт. Теперь мы знаем, что его бизнес в реальности был вытеснен производством совершенно другого типа.
Кто выиграет от развития новых технологий? И какая категория людей от них пострадает? Мы должны помнить об этом, когда будем говорить о компьютерной технологии. Безусловно, компьютер есть и будет полезным для таких больших организаций, как армия или авиакомпании, банки или налоговые службы. Понятно, что компьютер необходим для исследователей физики высшего уровня и других естественных наук.
Но насколько компьютерные технологии полезны для большинства людей: сталеваров, владельцев овощных магазинов, автомехаников, музыкантов, пекарей, маляров, стоматологов, священников и других, в чью жизнь вмешался компьютер? Личная жизнь этих людей стала более доступной для государственных структур, поскольку интернет позволяет отслеживать их привычки и покупательские приоритеты. Они упрощены до примитивных цифровых объектов и становятся лёгкой мишенью для рекламных агентств и политических служб. Словом, эти люди неудачники в большой компьютерной революции. Победители, в которые входят компьютерные компании, мульти-национальные корпорации и другие, будут, конечно, внушать неудачникам энтузиазм по поводу компьютерных технологий.
Таков путь победителей: вначале они говорят неудачникам, что с персональным компьютером обычный человек может чётче, аккуратнее распределять чековую книжку, записывать рецепты, складывать логические подсчёты разных покупок. Потом они говорят, что с компьютером можно голосовать на дому, совершать из дома покупки и получать дома все развлечения, что делает общественную жизнь совершенно ненужной. Другие победители в сфере компьютерных технологий постоянно говорят об информационной эпохе, провозглашая, что чем больше информации мы имеем, тем лучше будем решать не только личные, но и общесоциальные проблемы. Но насколько это правдиво? Ведь существуют земли, где дети умирают от голода (а они всё же существуют!), то есть, от недостатка пищи, а не от недостатка информации. Мы давно знаем, как организовать производство так, чтоб накормить каждого ребёнка. Почему же мы позволяем им голодать? Мы видим насилие на улицах и засилье порнографии на экранах. И это от недостаточной информированности? Если унижают женщин, если растёт количество разведённых и больных, это разве от нехватки информации? На самом деле не хватает чего-то другого.
Информационная эпоха может превратиться в проклятье, если она ослепит нас настолько, что мы забудем об этих или других проблемах. Вот почему важно всегда спрашивать тех, кто с таким энтузиазмом рассказывает о компьютерных технологиях: Почему вы это делаете? Чей интерес представляете? Кому вы надеетесь дать власть? И от кого эту власть спрятать? Я не хотел бы приписывать кому-либо некие злые мотивы. Я лишь скажу, что с того времени, как технология отдала предпочтение одним и вредит другим, эти вопросы должны всегда задаваться. Ведь всегда есть победители и побеждённые в любых технологических изменениях.
Идея №3: В любой технологии заложена мощная идея, иногда две или три.
Но, учитывая абстрактную природу этих идей, они часто скрыты от нашего взгляда. Однако это не означает, что они не имеют практических последствий. Уместно вспомнить старую пословицу: «Человеку с молотком все окружающее кажется гвоздями». Можем продолжить: «Человеку с карандашом - всё кажется изречением», «Человеку с камерой – всё кажется образом», «Человеку с компьютером – всё кажется данными, информацией». Не думаю, что эти афоризмы нужно воспринимать дословно. Но они акцентируют наше внимание на том, что каждая технология имеет свою установку. Подобно языку, та или иная технология склоняет нас любить и ценить определённые вещи. В культуре без письменности человеческая память чрезвычайно важна, ведь пословицы, поговорки, песни составляют устную мудрость столетий. Вот почему Соломон считался самым мудрым. Говорят, что он знал 3000 поговорок. Но в письменной культуре такие подвиги памяти — пустая трата времени. А пословицы – что-то вроде совсем ненужного чудачества. Пишущий человек отдаёт предпочтение логической организации и системному анализу, а не поговоркам. Телеграфный человек ценит скорость, а не самоанализ. Человек телевидения ценит непосредственность текущего момента, а не историю. Человек компьютера… Что мы можем сказать про него? Может, то, что человек компьютера ценит информацию, а не знания, во всяком случае, не мудрость. Действительно, в компьютерном веке концепция мудрости может исчезнуть совсем.
Значит, суть третьей идеи состоит в том, что каждая технология имеет свою философию относительно того, как человек должен использовать свой разум и своё тело. Кодифицируя мир, эта философия приводит к тому, что некоторые наши чувства интенсивно применяются. А другие – пренебрегаются. Эта идея – итог и суть того, что имел в виду великий католический пророк Маршалл МакЛюен, когда писал свою знаменитую фразу «Медиум – это послание» ("The medium is the message").
Идея №4: Технологические изменения не простое дополнение, они экологичны по своей сути.
Воспользуюсь аналогией. Что произойдёт, если мы капнем красной краской в стакан чистой воды? Получим ли мы чистую воду плюс каплю красной краски? Очевидно, что нет. Мы получим новую окраску каждой молекулы воды. Вот что я имел в виду, когда говорил об экологическом изменении. Новый способ не просто добавляет что-то новое, он абсолютно всё меняет. В 1500 году, когда печатный станок вошёл в употребление, мы получили не просто старую Европу плюс печатный станок. Нет, то была совсем другая Европа.
После изобретения телевидения Америка уже не была прежней Америкой плюс телевидение. Телевидение придало новую окраску каждой политической компании, каждому дому, школе, церкви, бизнесу и так далее. Вот почему мы должны относиться осторожно к технологическим нововведениям. Последствия технологических перемен всегда огромны, часто непредсказуемы. По этой же причине мы должны быть довольно осторожными и даже подозрительными к капиталистам. Безусловно, капиталисты рискуют. Они по определению те, кто рискует лично. Но они рискуют также и в культурном смысле. Наиболее изобретательные и наиболее наглые из них эксплуатируют новые технологии полной мерой. Их не очень волнует, что в этом процессе рушатся традиции, и сможет ли культура в будущем функционировать без них. Словом, капиталисты – это радикалы. По крайней мере, в Америке наиболее выдающиеся радикалы всегда были капиталистами – например, Bell, Edison, Ford, Carnegie, Sarnoff, Goldwyn. Эти люди зачеркнули ХІХ и создали ХХ век.
Для меня загадка, почему капиталистов считают консерваторами. Может, потому, что они предпочитают тёмные костюмы и серые галстуки. Надеюсь, вы не воспримете это как агитацию за социализм. Я только хотел сказал, что за капиталистами следует пристально следить и дисциплинировать их. Конечно, они говорят красивые слова о семье, браке, благочестии, но если позволить им эксплуатировать новые технологии до их полного экономического потенциала, они могут уничтожить институты, которые делают такие идеи возможными. Могу подтвердить эту мысль двумя примерами. Первый касается образования. Как вы думаете, кто более всего влиял на образование в этом веке? Если считаете, что Джон Дьюи или иной философ образования, то сильно ошибаетесь. Наибольшее влияние было у этакого неприметного мужчины в сером костюме из предместья Нью-Йорка, которое ещё известно как университет Принстон. Именно там была найдена и расширена технология, которую мы знаем как стандартизующий тест, в частности тесты уровня интеллекта IQ, SAT, GRE. Тесты изменили наше представление об образовании и изменили нас. Все программы были переработаны соответственно к требованиям тестов. Второй пример касается политики.
Теперь понятно, что люди с самым радикальным влиянием на американскую политику – это не политические идеологи и не лохматые протестующие студенты с копиями Карла Маркса под мышкой. Радикалы, которые изменили политику в Америке – антрепренеры в тёмных костюмах и серых галстуках, которые руководят великой телеиндустрией Америки. Нельзя сказать, что они специально превратили политический дискурс в форму развлечения. Так же, как каждый из них не ставил целью помешать толстым некрасивым людям соревноваться за высокие политические посты. Или ограничить политическую копанию до 30-секундных коммерческих клипов. Нет, единственное, что они хотели сделать – это превратить телевидение в огромную и безостановочно работающую денежную машину. А то, что они мимоходом разрушили традиционный политический дискурс, их не волнует.
Идея №5: Медиа имеют тенденцию мифологизироваться.
Я использую это слово в понимании, которое даёт французский литературный критик Ролан Барт. Он использовал слово «миф», ссылаясь на общую тенденцию думать о наших технологических изобретениях, как о части естественного положения вещей. Когда я однажды спросил своих студентов, знают ли они время изобретения алфавита, они удивились. Так же, как если бы я спросил, когда были изобретены облака и деревья. Они не думали об алфавите как о чём-то кем-то придуманном. И так со многими продуктами человеческой культуры и цивилизации. Автомобили, самолёты, телевидение, кино, газеты и др. приобрели мифологический статус потому, что их воспринимают как дары природы, а не как продукты специфического, политического и исторического контекста. Когда технология мифологизируется, всегда существует риск, что всё воспримется как то, что было, есть и будет, а потому не подчиняется человеческому контролю или модификации. Если вы предложите среднестатистическому американцу, чтобы трансляция телепередач начиналась не ранее 5 часов вечера и заканчивалась в 11 вечера, или чтобы вообще не было коммерческого телевидения, то он сочтёт такое предложение смехотворным. Но не потому, что он не согласен с вашим культурным подходом. Это покажется смехотворным потому, что он считает ситуацию совершенно неизменимой. Как если бы вы надеялись, что солнце завтра взойдёт в 10 утра, а не в шесть. Каждый раз, когда я думаю о технологиях, которые мифологизируются, то вспоминаю реплику Папы Иоанна Павла ІІ. Он сказал: «Наука может очистить религию от ошибок и суеверий. Религия может очистить науку от идолопоклонства и фальшивых абсолютов». Напомню ещё раз, что наш энтузиазм насчёт технологий может превратиться в форму идолопоклонства, и наша вера в их благодатность, возможно, совершенно ошибочна. Лучший способ рассмотреть технологию, это помнить, что технология не часть Божьего плана, а продукт человеческой изобретательности и тщеславия. Зато, куда приведёт эта технология – к добру или злу, - полностью зависит от понимания людей упомянутых проблем.
Выводы
Таковы мои пять идей о технологических изменениях.
Первая, что мы всегда будем платить определённую цену за технологии. Чем лучше технология, тем выше цена.
Вторая: в любых технологических переменах есть победители и неудачники; победители всегда стараются убедить неудачников, что они (неудачники) – тоже победители.
Третья: в любой великой технологии всегда присутствует эпистемологическая, политическая или социальная установка. Иногда эти установки идут нам на пользу, иногда во вред. Печатный станок разрушил устную традицию, телеграф уничтожил простор, телевидение унизило слово, компьютер, возможно, приведёт к упадку общественной жизни и так далее.
Четвёртая: технологические изменения не простое дополнение. Они экологичны, то есть изменяют всё вокруг, а потому не могут быть оставлены в руках одного только Билла Гейтса.
Пятая: технология мифологизируется; мы воспринимаем её как часть естественного состояния вещей, и потому она имеет тенденцию к контролю над большинством из нас. Значительно больше контроля, чем это можно допустить.
Если бы у нас было ещё немного времени, я мог бы предоставить дополнительные аргументы по поводу технологических перемен. Но остановимся на этом. В прошлом мы воспринимали технологии некритично, почти как сомнамбулы. Нашим негласным девизом было «Технологии прежде всего». И нам больше всего хотелось формировать свой стиль жизни соответственно к требованиям новых технологических изменений. Это вид умственной недоразвитости. В дальнейшем нам надо двигаться с широко раскрытыми глазами, чтобы мы пользовались технологиями, а не они нами.
Комментариев нет:
Отправить комментарий